В бывшем Мариинском театре в 1921 году готовилась к постановке опера «Вражья сила» А. Серова. Правда, по другим источникам, спектакль ставился чуть раньше, а в 1919 году, в 1921 театр взялся за возобновление постановки оперы. Спектакль ставил сам Федор Иванович Шаляпин. Время для постановки было не самым лучшим: послереволюционная разруха привела к голоду и холоду, деньги ничего не стоили — не было товаров; но неотапливаемые театры пытались выживать — как и вся страна.
Декорации к постановке решили заказать художнику Борису Кустодиеву. Шаляпин любил этого художника и позже, в своей автобиографической книге «Маска и душа» посвятил ему такие слова: «Много я знал в жизни интересных, талантливых и хороших людей. Но если я когда-либо видел в человеке действительно великий дух, так это в Кустодиеве. Нельзя без волнения думать о величии нравственной силы, которая жила в этом человеке и которую иначе нельзя назвать, как героической и доблестной».
Поскольку сам Борис Михайлович не мог ходить, Шаляпин отправился к нему договариваться о работе. Была зима, и артист пришел к художнику в теплой бобровой шубе, которой с ним недавно расплатились за концерт вместо гонорара.
Художник обратил внимание на роскошную шубу Шаляпина. А дальше состоялся приблизительно такой разговор:
Кустодиев сказал: «Надо написать вас в этой шубе! Уж очень хороша и богата эта шуба!». А Федор Иванович ответил: «Конечно, шуба хорошая. Но, скорее всего, краденая». — «Как же так?» — «Ну ведь я сейчас концерты пою за хлеб, за соль. А сейчас мне предложили взять шубу. Скорее всего, сняли с какого-то богача. И я — буржуй-мерзавец — взял…». И певец подытожил лозунгом: «Грабь награбленное!». Кустодиев ответил: «Ну, это надо запечатлеть на полотне. Потому что певец, артист и шубу свистнул. Надо запечатлеть!»
